Свод Хаммурапи - Страница 25

— Теперь давай рассказывай про эту семейку, — обратился он ко мне. — Может, мы наконец поймем, что происходит.

— Лучше сначала ты, — возразила я, — но учти, что я представляю их интересы…

— А я — интересы государства, — поднял Рындин большой палец.

— Ну хватит, — перебила я его, — еще расскажи мне, что ты Винниту, вождь апачей. Не нужно со мной так официально. Учти, что я тебе очень пригожусь. У меня есть такая информация, какую ты в жизни ни от кого не получишь. Поэтому давай без дураков, и пообещай мне, что никому не скажешь о нашей беседе.

— Ты же юрист, — напомнил мне Славик, — ну как я могу использовать информацию, полученную от адвоката? Любой суд признает ее недействительной, меня накажут, а тебя — уволят. Никому же не объяснишь, что мы целовались на первом курсе и были немного влюблены друг в друга.

— На втором, — поправила я его, — и не были влюблены ни капельки. Иначе ты не перепутал бы.

— Вот у тебя всегда был такой тяжелый характер! Что ты хочешь от меня услышать?

— Где Вадим Стрекавин?

— Откуда я знаю? — удивился Рындин. — Его уже целую неделю ищут. Как прилетел из своей Швейцарии, так на следующий день и пропал. Поехал в ресторан, где обычно обедал, и там исчез. Сотрудники милиции весь ресторан перетряхнули, всех опросили, но никто ничего не помнит. Его там знают, вспомнили, что обедал он один. А потом вышел и пропал. Отпустил машину с водителем, не вызвал своего телохранителя. В общем, исчез.

— И никаких следов?

— Никаких. В милиции даже хотели дать объявление о его пропаже, показать его фотографию по телевидению, но руководство компании категорически против. Говорит, что это нанесет очень серьезный удар по их бизнесу.

— Может, они сами были заинтересованы в устранении Стрекавина?

— Не может. Он на хорошем счету, его ценили, уважали. Он курировал самые важные направления. Нет, здесь Стрекавин был всем нужен.

— У него не было врагов?

— Ты же его адвокат, тебе лучше знать. Между прочим, я нигде не читал, что у него был такой адвокат.

— Я адвокат его жены и только со вчерашнего дня.

— Ну ясно. Эта дамочка волнуется больше всех. Она ведь не работает и, если его не найдут, останется с ребенком совсем одна.

— Ну и правильно, что волнуется, — перебила я его. — У нее дочь, она хочет ее нормально вырастить. И еще младший брат на шее. Кстати, он тоже работает в этой компании.

— Вот, вот. Поэтому она так и суетится. Два дня назад какую-то гадалку вызывала. Представляешь, какая дура? Теперь вот тебя нашла.

— Спасибо. Сравнил меня с гадалкой.

— Нет, я не в том смысле. Она за любую возможность хватается, чтобы получить о муже хоть какую-нибудь информацию. Ее понять можно. А брат — придурок, я с ним говорил. Ничего не знает и не понимает. Только мычит невразумительно.

У Славика было полное румяное лицо и светлые глаза. Я нашла, что он сильно изменился. Был молодой и красивый мальчик, романтик и оптимист, а стал циником и прагматиком. Наверное, мы все такие. В молодости — оптимисты, в среднем возрасте — прагматики, а в старости становимся пессимистами, понимая, что все заканчивается.

— А сотрудников ты проверял? Водителей, помощников, секретарей?

— Конечно, проверяем. Между прочим, у него здесь очень интересные секретари. Одна из них, кажется, татарка, она кандидат юридических наук. Муж привез ее из Казани и разорился в Москве. Вот она и пошла работать секретаршей. Представляешь? Я всегда знал, что не нужно заниматься наукой, все это глупости. Вот так сидишь годами над учебниками, учишься, диссертацию защищаешь, а потом бегаешь по вызову шефа и кофе ему носишь.

— Учиться нужно всегда, — возразила я Славику, — хотя ты у нас учился хуже всех. И Эсмира, между прочим, не татарка, а башкирка.

— Ну и что? Зато я стал в тридцать восемь лет старшим советником юстиции, то бишь полковником, если ты помнишь. А где остальные? Насколько я помню, ты хорошо училась и до сих пор сидишь у Марка Розенталя. Уже пора собственную контору открывать. Между прочим, мы могли бы встретиться и в другой обстановке. Ты замужем?

— Между прочим, — в тон ему ответила я, — нужно сначала спрашивать, а потом предлагать увидеться. Замужем. И у меня уже взрослый сын.

— Ты же развелась. Мне Лидка говорила, что ты развелась.

— С первым мужем развелась. А сейчас у меня второй муж.

— Смотри какая ты шустрая! Значит, второй? А у меня только одна жена. И девочка растет. Уже одиннадцатый год.

— Поздравляю. Нужно беречь нашу российскую семью и не уводить мужа от жены.

Он захохотал над моей шуткой:

— Ну ты скажешь! Не забывай, сколько нам лет. Уже по тридцать восемь. У меня еще впереди лет двадцать активной жизни. А у тебя осталось только несколько лет. Потом начнется климакс — и гуляй, Ксюша, до конца жизни.

Почему все мужчины мыслят одинаково? Если они хотят соблазнить взрослую женщину, то обязательно демонстрируют, как они снисходительны, позволяя себе увлечься женщиной в таком возрасте. Все равно у тебя скоро климакс. Ну и что? После этого я буду чувствовать себя еще лучше. И вообще, кто сказал, что в сорок пять жизнь заканчивается? Я буду нравиться мужчинам и в пятьдесят. Хотя сама немного боюсь этого климакса. Мне кажется, что у меня отомрут всякие желания, что я растолстею, превращусь в старую бабу. Но это все равно не повод, чтобы ложиться под такого борова, как Славик Рындин.

— Обсудим с тобой этот вопрос после завершения нашего дела, — дипломатично предложила я моему бывшему другу, — иначе нас обоих отстранят от дела. Вы же юрист, Рындин, должны знать, что такое сговор прокурора с адвокатом.