Свод Хаммурапи - Страница 58

— Вы сами его убили, — шепотом проговорила я, хотя мне страшно было об этом даже подумать. Маша была единственным человеком, которого я не подозревала.

— Это Артур. — Она смотрела перед собой каким-то осоловевшим взглядом. — К тому времени Вадим сказал мне, что собирается разводиться со мной и жениться на другой женщине. Вы понимаете на ком. Он собирался на ней жениться. А у меня оставались на руках дочь, глупый брат и не работающая мать в Зарайске. Куда мне идти? Кому я нужна в тридцать лет с ребенком на шее? Но я знала Вадима. Если он решил, то просить его изменить решение бесполезно. Он был упрямый, как мул. К тому же эта Лана его основательно окрутила. Он сказал, что собирается со мной разводиться. Я проплакала три дня. И вдруг поняла, что у меня ничего нет. Абсолютно ничего нет. Ни квартир, ни машин, ни дачи, ни счета в банке, ничего. Даже наши машины зарегистрированы на его имя. И он собирался у меня все отнять.

Она снова встала, подошла к серванту и еще раз достала свой пакетик. На этот раз высыпала все содержимое на ладонь и быстро слизнула. Закрыла глаза, чуть пошатнулась, вернулась на диван и снова закинула ногу на ногу. Полы халатика разошлись в разные стороны, обнажив красивые ухоженные ноги.

— Артур решил мне помочь, — глухо продолжила Маша, — теперь я знаю почему. Он считал, что я буду молчать, если он «приватизирует» квартиру на Чистых прудах в качестве услуги за его работу. Все полагали, что мы отдыхаем на курорте, а на самом деле Вадим был в Германии и потом прилетел к нам на один день, чтобы попрощаться. Он объявил, что найдет для нас с Катей трехкомнатную квартиру, чтобы мы могли там жить. Я поняла, что это конец. У нас не будет ни дачи, ни денег, ни машин. И когда Вадим полетел в Москву, я позвонила Артуру. В ресторане Вадим обедал один, а затем вышел и сел в машину Артура. Они выехали куда-то за город, деталей я не знаю и не хотела бы знать. Артур выстрелил ему в затылок, как он говорил. И где-то похоронил. Вот и все. А потом вернулся и позвонил мне. — Маша тяжело вздохнула. В глазах у нее стояли слезы. — Я обязана была подумать о своей дочери, — с вызовом добавила она, — у меня не было другого выхода.

Наступило тягостное молчание. И вдруг раздался характерный шорох. Мы обе повернули головы. Кухарка? Нет, она была на кухне. Этот шорох долетел до нас с лестницы. Господи, только не это! Маша вскочила с дивана, бросилась в коридор.

— Катя! — крикнула мать нечеловеческим голосом. — Что ты здесь делаешь?

Девочка, оказывается, все слышала. Она сидела на лестнице, и ее била крупная дрожь.

— Катя! — закричала Маша. — Это все неправда. Я все это придумала, Катенька…

Эпилог

Потом было страшно. Машу колотило. Катя вырывалась из ее рук, плакала, кричала, царапалась. Девочку с трудом уложили спать, и приехавшая из города няня уселась у ее постели. Так прошло три часа. Наконец мы снова остались вдвоем в гостиной. И снова Маша достала свой порошок — новый пакетик из другого тайника. Я уже понимала, что порошок служит ей своеобразным болеутоляющим. Мы сидели за столом и молчали.

— Все повторяется, — вдруг сказала Маша, — за грехи отцов расплачиваются дети. Все повторяется.

Я могла отнести эту фразу к ее отношениям с Вадимом, но вдруг поняла, почему она говорит об этом. Я вспомнила рассказ Николая о том, как мама искала их и все время плакала, а Маша уводила своего маленького брата из дома и пряталась с ним у соседей. Их папа-электрик не обратил внимание на мокрую землю, когда подошел к щиту. Как это электрик мог не обратить внимание на мокрую землю? И еще сама Маша сказала, что мать все время мучилась с их отцом. Мать, которая теперь осталась одна в Зарайске, не пожелав переехать в Москву.

— Ваш отец, — произнесла я, с трудом выдавливая слова, — погиб. Вы знали, что его убила ваша мать?..

— Не смейте! — закричала она. — Не смейте об этом говорить.

— Свод Хаммурапи, — вспомнила я слова Эсмиры, — древний свод наказаний. — Маленькая Маша увидела или узнала правду о смерти своего отца. И возненавидела на всю жизнь мать. Какое страшное наказание для несчастной женщины, так никогда и не сумевшей оправдаться перед дочерью. И сегодня ситуация повторилась. Катя узнала, что ее мать причастна к убийству ее отца. Она пока еще не все поняла, не все осознала. Но пройдет пять, десять, двадцать лет, и она будет ненавидеть свою мать все сильнее и сильнее за то, что та когда-то отняла у нее отца. В таких случаях начинаешь верить в Бога.

— Вы знали об этом? — Я уже не могла остановиться.

Маша не ответила, она больше не хотела говорить со мной на эту тему.

— Вы считаете меня хладнокровной убийцей? — спросила она. — Нет, я не такая. Вы ошибаетесь. Я не могла простить Артуру убийство моего мужа. Не могла. И тогда я наняла другого человека… — Она отвела глаза, не желая больше говорить.

Из мозаики стала складываться общая картина. У меня появились факты, которые мне были нужны.

— Да никого вы не нанимали, — возразила я, глядя ей в глаза. — В тот вечер Артуру позвонили несколько человек. Среди них были и вы, Маша, — я умышленно называла ее без имени-отчества, пусть почувствует разницу. — И я знаю, что в ту ночь вы поехали на своем «БМВ» и ждали Артура у дома на Чистых прудах. Вы вошли вместе с ним в подъезд и каким-то образом достали его оружие. Не знаю, каким образом. Может, вы впервые его поцеловали. Кстати, у него на шее был заметен след от вашей помады. Мы были вместе с вами в одном подъезде, разделенные несколькими этажами, но я ничего не слышала. Вы достали пистолет и дважды выстрелили ему в спину. А потом добили выстрелом в сердце. В прокуратуре считают, что его убила женщина. Они обычно не стреляют в голову или в лицо. Что характерно для женщин. Потом вы забрали ключи и уехали. Но когда вы возвращались на дачу, шел сильный дождь, и вы разбили переднюю фару, очевидно, зацепив другую машину. Сегодня Петр Петрович случайно сказал мне, что вчера меняли левую фару. А на «БМВ» ездите только вы.